— Но я действительно не знаю, во сколько освобожусь.

— Это не страшно. Я буду на работе ждать вашего звонка. Когда сможете, наберите меня, и я за вами заеду. Хоть на работу, хоть домой, если вам нужно переодеться.

Экий он заботливый. Вера прислушалась к себе. Против возможного вечернего свидания она ничего не имела. В конце концов, с Валерой она рассталась, а женщина не может быть совсем одна. Неправильно это. Противно женской природе. Крылов же ей нравился. Немного смущала борода, поскольку никогда до этого у нее не было бородатых мужчин, и она относилась к ним с некоторой опаской. Но в целом он был высокий, спортивный, с мускулистым торсом, легко угадываемым под тонким трикотажем домашнего джемпера, в котором он появился в доме Молчанского. Тогда рядом с шефом он смотрелся гораздо более выигрышно. Это Вера помнила отлично.

— Хорошо, я схожу с вами поужинать, — решилась она, заметив, как главбух тут же навострила уши. Помахала рукой, давая Соловьевой понять, что разговор окончен, вышла из кабинета, чтобы не давать пищи для сплетен. — Давайте мы договоримся на девятнадцать часов, но я сама буду за рулем, так что просто сообщите мне, в какой ресторан вы хотите поехать. Если что-то изменится, я вам сообщу.

— Буду с нетерпением ждать вечера, — бархатным голосом сказал Крылов. — Вера, я очень рад, что вы согласились.

* * *

Войдя в приемную, Вера по запаху одеколона поняла, что Молчанский вернулся. Она втянула носом воздух, пытаясь уловить аромат алкоголя, но нет, кроме древесных нот его привычного парфюма, ничем не пахло. И на том спасибо. Говорить про проступок Гололобова, из-за которого они оказались втянутыми в неприятности с налоговой, не хотелось. Вера знала, что начальник расстроится, потому что он не прощал ни глупости, ни жадности, ни предательства. Но и молчать было нельзя. Она вздохнула и зашла за разделяющую их столы перегородку.

— Павел Александрович…

Шеф стоял у окна, смотрел вниз, на мокрый асфальт двора, так внимательно, как будто это были скрижали судьбы. При звуке ее голоса обернулся, посмотрел устало, но внимательно.

— Чего тебе, Вера?

— Я знаю, что случилось с президентскими грантами.

Он отошел от окна, вернулся к своему столу, все так же заваленному бумагами, не глядя сел на угол, уставился ей в лицо.

— Говори.

Тяжело вздохнув, Вера рассказала все, что узнала от Ирины Соловьевой.

— Примерно так я себе это и представлял, — кивнул Молчанский, когда она закончила. — Потому что иначе вся эта история не имеет никакого смысла. Ну Серега, ну сукин сын! Ведь знал же, что я запрещу, и все равно сделал.

— Он, наверное, как лучше хотел, — промямлила Вера. — Все вокруг твердят: «кризис, кризис», а тут деньги халявные. Как не взять?

— Да вот так и не взять. Потому что потом отдашь вдвойне! — в сердцах сказал Молчанский. — Да что вам объяснять, если сами не понимаете?

Вера покорно молчала, хотя была совершенно ни при чем. Пособницей Гололобова она не была и действий его не одобряла, но спорить и возражать — себе дороже.

— Марина! — зычно заорал в приемную Молчанский. Застучали каблучки, заглянула перепуганная секретарша.

Она всегда выглядела перепуганной, словно начальник действительно был тираном и самодуром, хотя в ее адрес громы и молнии летели достаточно редко. Почему-то опция «бояться начальника» была встроена во всех секретарш по умолчанию. Веру это раздражало, поскольку сама она никого никогда не боялась.

— Да, Павел Александрович.

— Гололобова вызови.

— Мне уйти? — спросила Вера. Вряд ли шеф собирался распекать своего заместителя и давнего друга у нее на глазах.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, останься.

Она пожала плечами, обошла стол для заседаний, выдвинула стул и села. Молчанский снова занял свою позицию у окна, скрестил руки на груди. Мышцы спины просвечивали через белую рубашку, напряженные, чуть ли не сведенные судорогой. Волнуется.

— Как Костик? — спросила Вера, чтобы немного разрядить обстановку. Если сейчас не отвлечь шефа, тот еще, чего доброго, открутит Гололобову башку. Не то сейчас время, чтобы устраивать мордобой в офисе.

— Лучше. В том плане, что жизни его ничего не угрожает. — Молчанский крепко растер ладонью лицо. — Ты мне клинику хорошую подыщи, где от наркологической зависимости лечат. Из больницы его через пару дней можно будет забирать, но оставлять без присмотра парня сейчас никак нельзя. Ему нарколог нужен, ну и психолог, по ходу, тоже.

— Он рассказал вам, что случилось? — спросила Вера.

Шеф досадливо крякнул.

— Молчит, как партизан на допросе. Ну чисто сестрица его драгоценная. От той тоже слова не добиться. И Костик. К стене отворачивается и плачет. Пытаюсь уйти, твердит: не уходи. Но разговаривать отказывается. Что за напасть…

Письмо! — вспомнила вдруг Вера. У нее в сумочке до сих пор лежал мятый конверт, который Костик настойчиво просил забрать, когда его увозила «Скорая». В суматохе она совсем про него забыла. Рассказать про него шефу и отдать, чтобы он со всем разобрался? Или не отдавать, потому что Костик явно не хотел, чтобы письмо нашли. Пожалуй, перед тем как принять решение, письмо нужно было прочитать.

В кабинет вошел бледный Гололобов. Руки у него дрожали, взгляд блуждал. Увидев Веру, он чуть заметно поморщился, но тут же попытался принять беззаботный вид. Получилось, впрочем, плохо.

— Сам расскажешь? — осведомился Молчанский.

— Про что?

— Про тот блудняк, в который ты нас втянул, причем за моей спиной. Серега, вот если честно, от тебя я не ожидал. Ты на что рассчитывал-то вообще? Что я не узнаю?

— Так если бы не эта проверка, ты бы и не узнал. — Гололобов заметно успокоился, видимо, решив, что самое страшное — признание — позади. — Паш, ну зачем отказываться от двенадцати мультов? Гранты для того и придуманы, чтобы поддерживать такие проекты. Мы же ничего не сочинили, ничего не украли. Школа работает, летние лагеря проведены. Почему ты так стремишься оплачивать это все из своего кармана, а не из государственного?

— Потому что это мой проект, так же, как и мой карман! — заорал Молчанский. — И государство тут ни при чем! Оно за каждый свой рубль три шкуры спустит! А я не желаю, чтобы с меня спускали шкуру. И ты про это прекрасно знаешь. Как ты вообще посмел меня обмануть?!

— Не ори на меня. Я не сделал ничего плохого. Да, пошел вразрез с твоими принципами, но иногда стоит это сделать, чтобы разбить косность предубеждений и предрассудков. Я собирался тебе сказать. Перед Новым годом, когда стало бы понятно, что я сэкономил фирме более двенадцати мультов.

— Я не знаю, что ты сэкономил. — Начальник стал говорить тише, и Вера поняла, что он выпустил пар, успокоился. — Я знаю, что у нас за стеной сидит комиссия, которая будет изучать всю нашу подноготную.